Неточные совпадения
— Нет, Алексей Александрович! — вскакивая
заговорил Облонский, — я не хочу верить этому! Она так несчастна, как только может быть несчастна
женщина, и ты не можешь отказать в такой….
Он ожидал, что Базаров
заговорит с Одинцовой, как с
женщиной умною, о своих убеждениях и воззрениях: она же сама изъявила желание послушать человека, «который имеет смелость ничему не верить», но вместо того Базаров толковал о медицине, о гомеопатии, о ботанике.
— Ого, вы кусаетесь? Нет, право же, он недюжинный, — примирительно
заговорила она. — Я познакомилась с ним года два тому назад, в Нижнем, он там не привился. Город меркантильный и ежегодно полтора месяца сходит с ума: все купцы, купцы, эдакие огромные, ярмарка,
женщины, потрясающие кутежи. Он там сильно пил, нажил какую-то болезнь. Я научила его как можно больше кушать сладостей, это совершенно излечивает от пьянства. А то он, знаете, в ресторанах философствовал за угощение…
Впереди его и несколько ниже, в кустах орешника, появились две
женщины, одна — старая, сутулая, темная, как земля после дождя; другая — лет сорока, толстуха, с большим, румяным лицом. Они сели на траву, под кусты, молодая достала из кармана полубутылку водки, яйцо и огурец, отпила немного из горлышка, передала старухе бутылку, огурец и, очищая яйцо,
заговорила певуче, как рассказывают сказки...
— И умеют одевать идеи, как
женщин, — добавил его собеседник, носатый брюнет, причесанный под Гоголя; перестав шелестеть бумагами, он прижал их ладонью и, не слушая собеседника,
заговорил гневно, громко...
— Примечательная походка у вас, — широко улыбаясь в бороду, снова отросшую,
заговорил Кутузов негромко, но весело. — Как будто вы идете к
женщине, которую уже разлюбили, а? Ну, как живете?
Самгин любезно попросил ее не беспокоиться и заявил, что он сейчас уйдет, но
женщина, все так же не спеша,
заговорила, присаживаясь к столу...
— Конечно — обо всем, — сказал Самгин, понимая, что пред ним ответственная минута. Делая паузы, вполне естественные и соразмерные со взмахами весел, он осмотрительно
заговорил о том, что счастье с
женщиной возможно лишь при условии полной искренности духовного общения. Но Алина, махнув рукою, иронически прервала его речь...
— Послушай, — прервал ее Самгин и
заговорил тихо, поспешно и очень заботливо выбирая слова: — Ты
женщина исключительно интересная, необыкновенная, — ты знаешь это. Я еще не встречал человека, который возбуждал бы у меня такое напряженное желание понять его… Не сердись, но…
— Довольно! — закричали несколько человек сразу, и особенно резко выделились голоса
женщин, и снова выскочил рыжеватый, худощавый человечек, в каком-то странного покроя и глиняного цвета сюртучке с хлястиком на спине. Вертясь на ногах, как флюгер на шесте, обнаруживая акробатическую гибкость тела, размахивая руками, он возмущенно
заговорил...
Подавая ей портсигар, Самгин заметил, что рука его дрожит. В нем разрасталось негодование против этой непонятно маскированной
женщины. Сейчас он скажет ей кое-что по поводу идиотских «Размышлений» и этой операции с документами. Но Марина опередила его намерение. Закурив, выдувая в потолок струю дыма и следя за ним, она
заговорила вполголоса, медленно...
Я на прошлой неделе
заговорила было с князем — вым о Бисмарке, потому что очень интересовалась, а сама не умела решить, и вообразите, он сел подле и начал мне рассказывать, даже очень подробно, но все с какой-то иронией и с тою именно нестерпимою для меня снисходительностью, с которою обыкновенно говорят «великие мужи» с нами,
женщинами, если те сунутся «не в свое дело»…
Прошло минут десять, и вдруг, в самой середине одного раскатистого взрыва хохота, кто-то, точь-в-точь как давеча, прянул со стула, затем раздались крики обеих
женщин, слышно было, как вскочил и Стебельков, что он что-то
заговорил уже другим голосом, точно оправдывался, точно упрашивая, чтоб его дослушали…
— Тонечка…
женщина… —
заговорил он, порываясь встать с своего горнего места.
Женщина с удивлением посмотрела на нас, и вдруг на лице ее изобразилась тревога. Какие русские могут прийти сюда? Порядочные люди не пойдут. «Это — чолдоны [Так удэгейцы называют разбойников.]», — подумала она и спряталась обратно в юрту. Чтобы рассеять ее подозрения, Дерсу
заговорил с ней по-удэгейски и представил меня как начальника экспедиции. Тогда она успокоилась.
Бабки в жизни бань играли большую роль, из-за бабок многие специально приходили в баню. Ими очень дорожили хозяева бань: бабки исправляли вывихи, «
заговаривали грыжу», правили животы как мужчинам, так и
женщинам, накладывая горшок.
В Дуэ я видел сумасшедшую, страдающую эпилепсией каторжную, которая живет в избе своего сожителя, тоже каторжного; он ходит за ней, как усердная сиделка, и когда я заметил ему, что, вероятно, ему тяжело жить в одной комнате с этою
женщиной, то он ответил мне весело: «Ничево-о, ваше высокоблагородие, по человечности!» В Ново-Михайловке у одного поселенца сожительница давно уже лишилась ног и день и ночь лежит среди комнаты на лохмотьях, и он ходит за ней, и когда я стал уверять его, что для него же было бы удобнее, если бы она лежала, в больнице, то и он тоже
заговорил о человечности.
— Итак, — насмешливо
заговорил студент после некоторого молчания, — панна Эвелина полагает, что все, о чем мы говорили, недоступно женскому уму, что удел
женщины — узкая сфера детской и кухни.
— Ну, ну, перестань же! —
заговорила она тоном взрослой
женщины. — Я давно не сержусь. Я вижу, ты жалеешь, что напугал меня…
— А как же: грешный я человек, может, хуже всех, а тут святость. Как бы он глянул на меня, так бы я и померла… Был такой-то случай с Пафнутием болящим. Вот так же встретила его одна
женщина и по своему женскому малодушию
заговорила с ним, а он только поглядел на нее — она языка и решилась.
То прекрасное качество, которое благовоспитанные люди называют «терпимостью», в некоторых случаях было усвоено Розановым в весьма достаточном количестве. Он не вытерпел бы, если бы Лизу злословили, ну а цинически разбирать
женщину? — Это что же? Это не вредит. Остановить — в другом месте
заговорят еще хуже.
Белоярцев купил два вновь вышедшие в русском переводе географические сочинения и
заговорил, что намерен читать курс географии для
женщин.
— Я вовсе не злая по натуре
женщина, —
заговорила она, — но, ей-богу, выхожу из себя, когда слышу, что тут происходит. Вообрази себе, какой-то там один из важных особ стал обвинять министра народного просвещения, что что-то такое было напечатано. Тот и возражает на это: «Помилуйте, говорит, да это в евангелии сказано!..» Вдруг этот господин говорит: «Так неужели, говорит, вы думаете, что евангелия не следовало бы запретить, если бы оно не было так распространено!»
— Хорошо! — отвечала Юлия опять с усмешкою и затем подошла и села около m-me Эйсмонд, чтобы повнимательнее ее рассмотреть; наружность Мари ей совершенно не понравилась; но она хотела испытать ее умственно — и для этой цели
заговорила с ней об литературе (Юлия единственным мерилом ума и образования
женщины считала то, что говорит ли она о русских журналах и как говорит).
— То есть просто пьян. И это может быть. «Охмелели!» — то есть это понежнее, чем пьян. О преисполненный деликатностей человек! Но… мы, кажется, опять начали браниться, а
заговорили было о таком интересном предмете. Да, мой поэт, если еще есть на свете что-нибудь хорошенькое и сладенькое, так это
женщины.
— Эх, милый вы мой! — покачивая головой, любовно воскликнула
женщина. Ей было жалко его и в то же время что-то в нем заставляло ее улыбаться теплой, материнской улыбкой. А он переменил позу, снова взял в руку перо и
заговорил, отмечая взмахами руки ритм своей речи...
— Погоди, ребята! —
заговорил Рыбин, оглядывая их, и поднял руку неторопливым движением. — Вот —
женщина! — сказал он, указывая на мать. — Сын у нее, наверное, пропал теперь…
«Ну, вот это, — отвечает, — вы, полупочтеннейший, глупо и не по-артистически
заговорили… Как стоит ли?
Женщина всего на свете стоит, потому что она такую язву нанесет, что за все царство от нее не вылечишься, а она одна в одну минуту от нее может исцелить».
Калинович между тем при виде целой стаи красивых и прелестных
женщин замер в душе, взглянув на кривой стан жены, но совладел, конечно, с собой и начал кланяться знакомым. Испанский гранд пожал у него руку, сенаторша Рыдвинова, смотревшая, прищурившись, в лорнет, еще издали кивала ему головой. Белокурый поручик Шамовский, очень искательный молодой человек, подошел к нему и, раскланявшись, очень желал с ним
заговорить.
Оттого, что у этого другого бывают балы да обеды с шампанским, с портерком да с коньячком, али не то, так жена —
женщина молодая да умная, по-французски молодых людей
заговаривать ловкая — да!
Он, пожалуй, не прочь бы притвориться, сыграть роль любовника, как ни смешно в пятьдесят лет вдруг
заговорить языком страсти; но обманешь ли
женщину страстью, когда ее нет?
— Так это для меня! — сказала Лизавета Александровна, едва приходя в себя, — нет, Петр Иваныч! — живо
заговорила она, сильно встревоженная, — ради бога, никакой жертвы для меня! Я не приму ее — слышишь ли? решительно не приму! Чтоб ты перестал трудиться, отличаться, богатеть — и для меня! Боже сохрани! Я не стою этой жертвы! Прости меня: я была мелка для тебя, ничтожна, слаба, чтобы понять и оценить твои высокие цели, благородные труды… Тебе не такую
женщину надо было…
— Сжальтесь надо мной! —
заговорила она, — не покидайте меня; что я теперь без вас буду делать? я не вынесу разлуки. Я умру! Подумайте:
женщины любят иначе, нежели мужчины: нежнее, сильнее. Для них любовь — все, особенно для меня: другие кокетничают, любят свет, шум, суету; я не привыкла к этому, у меня другой характер. Я люблю тишину, уединение, книги, музыку, но вас более всего на свете…
О службе Аггея Никитича в почтовом ведомстве Миропа Дмитриевна
заговорила, так как еще прежде довольно подробно разведала о том, что должность губернского почтмейстера, помимо жалованья, очень выгодна по доходам, и сообразила, что если бы Аггей Никитич, получив сие место, не пожелал иметь этих доходов, то, будучи близкой ему
женщиной, можно будет делать это и без ведома его!..
Но этим мои злоключения не ограничились. Вскоре после того на меня обратила внимание Матрена Ивановна. Я знал ее очень давно — она в свое время была соперницей Дарьи Семеновны по педагогической части — знал за
женщину почтенную, удалившуюся от дел с хорошим капиталом и с твердым намерением открыть гласную кассу ссуд. И вдруг, эта самая
женщина начинает
заговаривать… скажите, кто же своему благополучию не рад!
Женщина встала и, прикрыв грудь обрывками платья, обнажив ноги, быстро пошла прочь, а из-под горы поднялся казак, замахал в воздухе белыми тряпками, тихонько свистнул, прислушался и
заговорил веселым голоском...
Мне было жалко ее, неловко перед нею и хотелось спросить — где же ее дочь? А она, выпив водки и горячего чаю,
заговорила бойко, грубо, как все
женщины этой улицы; но когда я спросил ее о дочери, сразу отрезвев, она крикнула...
«Не пойдёт!» — думал он. И вдруг почувствовал, что её нет в сенях. Тихо и осторожно, как слепой, он вошёл в комнату Палаги, —
женщина стояла у окна, глядя в сад, закинув руки за голову. Он бесшумно вложил крючок в пробой, обнял её за плечи и
заговорил...
В тёмной, прохладной лавке, до потолка туго набитой красным товаром, сидела Марья с книгой в руке. Поздоровались, и Кожемякин сразу
заговорил о Никоне устало, смущённо. В тёмных глазах
женщины вспыхнула на секунду улыбка, потом Марья прищурилась, поджала губы и
заговорила решительно...
Вдруг
женщина посунулась вперёд, точно бросаясь на Маркушу, и, протянув к нему руку, ласково, густо
заговорила...
Женщина присела, выскользнула из его рук, отбежала к двери и, схватившись за ручку её,
заговорила быстрым шёпотом, покраснев до плеч, сверкая глазами и грозя кулаком...
— Кстати, о
женщинах, —
заговорил опять Шубин. — Что это никто не возьмет Стахова в руки? Ты видел его в Москве?
Алексей Степаныч, страстно любящий, еще не привыкший к счастию быть мужем обожаемой
женщины, был как-то неприятно изумлен, что Софья Николавна не восхитилась ни рощей, ни островом, даже мало обратила на них внимания и, усевшись в тени на берегу быстро текущей реки, поспешила
заговорить с мужем об его семействе, о том, как их встретили, как полюбила она свекра, как с первого взгляда заметила, что она ему понравилась, что, может быть, и матушке свекрови также бы она понравилась, но что Арина Васильевна как будто не смела приласкать ее, что всех добрее кажется Аксинья Степановна, но что и она чего-то опасается… «Я всё вижу и понимаю, — прибавила она, — вижу я, откуда сыр-бор горит.
— Ну, полно, полно, голубушка, —
заговорил доктор, ласково погладив
женщину по спине. — Вставайте-ка! Покажите мне вашу больную.
В монологе с ключом (последнем во втором акте) мы видим
женщину, в душе которой решительный шаг уже сделан, но которая хочет только как-нибудь «
заговорить» себя.
— Илья Яковлевич! — внушительно
заговорила женщина. — Мы с мужем обдумали одно дело и хотим поговорить с вами серьёзно…
— Жаль! — спокойно кинула
женщина, отвернулась от Ильи и
заговорила, обращаясь к Вере: — Знаешь, — была я вчера у всенощной в девичьем монастыре и такую там клирошанку видела — ах! Чудная девочка… Стояла я и всё смотрела на неё, и думала: «Отчего она ушла в монастырь?» Жалко было мне её…
Илья снова не ответил ей. Имя божие в её устах породило в нём острое, но неясное, неуловимое словом чувство, и оно противоречило его желанию обнять эту
женщину. Матица упёрлась руками в постель, приподняла своё большое тело и подвинула его к стене. Потом она
заговорила равнодушно, каким-то деревянным голосом...
— Уйди! — истерически закричал Ежов, прижавшись спиной к стене. Он стоял растерянный, подавленный, обозленный и отмахивался от простертых к нему рук Фомы. А в это время дверь в комнату отворилась, и на пороге стала какая-то вся черная
женщина. Лицо у нее было злое, возмущенное, щека завязана платком. Она закинула голову, протянула к Ежову руку и
заговорила с шипением и свистом...
Она села на диван в двух шагах от него. Фома видел блеск ее глаз, улыбку ее губ. Ему показалось, что она улыбается не так, как давеча улыбалась, а иначе — жалобно, невесело. Эта улыбка ободрила его, ему стало легче дышать при виде этих глаз, которые, встретившись с его глазами, вдруг потупились. Но он не знал, о чем говорить с этой
женщиной, и они оба молчали, молчанием тяжелым и неловким…
Заговорила она...